Магазин Nespresso на Петровке. Аттракцион “карусель жизни”. Ярмарка тщеславия, о нет, позвольте! Вам на Новинский! Здесь имеет место быть одна из самых любопытных очередей в Большом Городе. Сказать “самая интересная” не позволяет очередь в “Службу единого окна района Тверской”. В кофейной же линейки народа кого только нет. Чиновник дышит в затылок хипстеру. Молодая куртизанка хот кутюр взглядом снежной королевы смотрит сквозь кудахтающую хохлушку с детишками.  Жизненное счастье лысого экспата неопределенных средних лет. Самое же замечательное в шапито – стафф. Выдрессирован, словно кошки у Запашных. Презентабельный (репчатый) лук. Связанная русская речь. В меру улыбок, столько же серьезности. За прилавком старый еврей, под конец своей длинной печальной истории уныло выполняющий решение домашнего совета. Соскочить с Нескафе. Приобщиться к волшебному вкусу, несмотря на тяжкий урон домашнему бюджету. Овес то, то бишь патроны, нынче дорог! Втюхать дряхлому пройдохе что-либо чрезвычайно сложно, но.  Мадемаузель начала с малого, терпеливо растолковывая преимущества западных кофейных машин. Сладкоголосо расписывая оттенки вкуса сортов. В качестве академического интереса сценка представляет собой кладезь.. Просто кладезь. Забавно посмотреть, послушать, только вот незадача. Остальные профессиональные участники представления занимаются сексом в подсобном помещении разбежались кто куда по залу, восхваляя гостям столицы чудеса искусства посуды и. Мягко скажем, хотелось бы поскорее освободиться, несмотря на нежданное шоу Бенни Хилла. Сионист наслаждается ситуаций, держа толпу на паузе. Задает глуповатые вопросы, получая фидбэк холодной вежливости от очаровательной сотрудницы. Уважаю. Нервы нужно иметь, словно стальные тросы. Чтобы не сорваться в бездну с “Как же ты зае**баут, старый клоун”. Спектакль стремительным домкратом мчится к финалу. Не просто финалу, феерической концовке, так ожидаемой членами клуба “Точка кипения”. “Не желаете ли выпить чашечку кофе?”. Старикашка смекнул, дело пахнет керосином. Ежели  уведет стюардессу готовить кофе, начнется русский бунт. Бессмысленный и беспощадный, переходящий в погром. “Нееееет”. Вздох облегчения раскатами утихающей грозы смел пыль с музейных экспонатов. Мадемаузель исполнила самую лучезарную улыбку из своего богатейшего арсенала. Бархатным, волнующим голосом произнеся “Две чашечки кофе?”.